«Сладкие» грабежи. Поймать преступников удалось благодаря случаю

Злоумышленники действовали грубо: выбивали окна, взламывали двери, вскрывали висячие замки. На местах преступления полиция обнаруживала то долото, то ломик, то пилу, а также огарки свечей и даже бутылки с недопитым алкоголем. Местами преступлений в основном становились продовольственные и прочие лавки — всего, согласно полицейским отчетам, на протяжении четырех месяцев 1875 – 1876 годов на территории 12 участков столицы было совершено 16 таких налетов. Подробности — в материалах Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга.

ФОТО Maxim Hopman on Unsplash

Начиная с пятой кражи, при осмотре места преступления полицейские стали регулярно находить банки с остатками патоки. Как выяснилось, грабитель смазывал ею листы бумаги, приклеивал их к окну и благодаря этому совершенно бесшумно выдавливал стекло, беспрепятственно проникая в магазин.

Воры совершенно не заботились о том, чтобы замести свои следы. Да и дактилоскопии, благодаря которой по отпечаткам пальцев можно было бы найти преступника, тогда еще не существовало. Ее стали использовать лишь с 1902 года.

Сходство способов кражи говорило о том, что, скорее всего, их совершал один и тот же грабитель, причем довольно опытный. Следователи и сыскная полиция бросили на поиски все силы, но успеха не достигли. Следствие по вышеупомянутым делам было приостановлено за «необнаружением виновных». Казалось, дело зашло в тупик.

Единственной ниточкой оставались показания купца Гончарова, у которого была совершена кража денег и бархата в ночь на 22 декабря 1875 года. Он рассказал, что накануне кражи в его магазин заходил неизвестный мужчина, который долго выбирал бархат, но так ничего и не купил. На другой же день из лавки были похищены как раз те куски бархата, которые рассматривал посетитель.

7 марта 1876 года купец Гончаров и служившие у него в лавке приказчики Федор Портученков и Петр Рубцов сообщили сыщикам, что тот самый человек, которого они подозревали в краже, прошел мимо окон их магазина. Они проследили за ним вплоть до дома, где тот скрылся.

Полиция немедленно выехала по указанному адресу на 5‑ю Рождественскую улицу и в квартире некой Сары Кощиной задержала мужчину, который представился купцом Колесниковым. Там же был арестован «бессрочно-отпускной артиллерийский счетчик унтер-офицерского звания» Алексей Шуньков.

В ходе обыска были найдены не только чековые книжки и векселя на имя ограбленных купцов, но и брюки, испачканные патокой и стеарином. И, главное, было обнаружено новое черное платье, сшитое из куска бархата, украденного у купца Гончарова. Кроме того, полиция осмотрела и квартиру матери Сары Кощиной. Там были найдены краденные из нескольких лавок меха, перламутровые бинокли и бронзовые вещи, опознанные потерпевшими владельцами магазинов.

Отпираться было бессмысленно, и задержанный сознался. Купец Колесников оказался крестьянином Тверской губернии Михаилом Перелыгиным. Еще в 1872 году столичный окружной суд осудил его за кражу, лишил «всех особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ» и сослал в Сибирь в деревню Пакули, где находился рабочий дом, в котором он должен был отбывать наказание. Оттуда он вскоре сбежал и в 1875 году вернулся в Петербург, где и познакомился с Сарой Кощиной и Алексеем Шуньковым.

Перелыгин признался во всех 16 кражах и в мельчайших подробностях рассказал все обстоятельства совершенных им налетов, которые один в один совпали как с протоколами осмотров мест преступления, так и с показаниями потерпевших. Сара Кощина при допросе утверждала, что не была в курсе грабежей и «не подозревала, что вещи, которые дарил ей Перелыгин, могли быть краденые, так как считала его за богатого купца Колесникова».

Увы, в документах нет сведений о том, чем закончился суд и какое наказание понесли обвиняемые. Тем не менее некоторый повод для размышлений дают материалы дела из фонда прокурорского надзора Петербургского окружного суда. В списке лиц, вызываемых к судебному следствию, напротив имени Сары Кощиной имеется карандашная помета: «поместить в конце свидетелей».

Кроме того, в одной из метрических книг из фонда Петербургской хоральной синагоги удалось обнаружить запись от 28 октября 1876 года о браке между Сарой Кощиной и Борухом Брантом. Можно предположить, что Саре все‑таки удалось убедить присяжных в ­своей невиновности…

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 80 (7656) от 03.05.2024 под заголовком ««Сладкие» грабежи».