Четыре нуля

Предстоящие на следующей неделе гастроли МХТ имени Чехова стали сенсацией. Причем – о чудо! – сенсация случилась еще до того, как начался первый спектакль. Все дело в цене на билеты. Первые ряды партера – 20 000 рублей. Да, четыре нуля. И вот вроде бы зима, но кажется, что сверкнула молния.

РИСУНОК Виктора БОГОРАДА

Посыпались вопросы от заинтересованных горожан. Вопросы, прямо скажем, поначалу не слишком содержательные и не то чтобы отчетливо сформулированные, например: «Что ЭТО?!», или «Это вообще как?!», или самый трогательный: «За что?!» Количество восклицательных знаков можно довести до количества нулей. Наиболее опытные, воспитанные и ко многому привычные горожане из числа равнодушных к собственно театральному искусству, но чувствительных к общественной жизни, интересовались также, приняты ли нынче в театре такие цены и давно ли случилась такая напасть. Проблема налицо: 20 тысяч за билет в драматический театр – это не просто значительная сумма. Это прецедент.

На вопрос «за что?» (не в смысле «ах, отчего так с нами поступают?», а в значении «за какие именно диковинки требуют такие капиталы?») ответить легче всего. Все, что происходит с культурой, – это плата за телевизор. В той или иной форме. Выдающийся актер в моноспектакле по знаменитому «Контрабасу» Зюскинда. Новая инсценировка хитроумного детектива «Свидетель обвинения» Агаты Кристи. Суперкоммерческий комедийный хит про приключения трупа и членов британского парламента в «# 13» Рэя Куни – ни на одно из этих любопытных зрелищ публике не рискнули бы предложить билеты по 20 000 рублей. А вот на шоу с теле- и кинозвездами Константином Хабенским, Ренатой Литвиновой и Игорем Верником – запросто.

Ажиотажный спрос на звезд – это, разумеется, общемировая тенденция. И в лондонском Вест-Энде, и тем более на Бродвее зрители с особым удовольствием смотрят на экранных любимцев «живьем». Для именитых британцев периодическое возвращение из кино на сцену (с неизмеримо более низкими гонорарами) – вопрос чести и творческого удовольствия. А иногда и лучший способ подтверждения профессиональной репутации – сцена проверит и докажет, кто тут актер. Получившие в этом году высокие профессиональные призы за театральные работы мировые звезды Джиллиан Андерсон (за Бланш Дюбуа) и Том Хиддлстон (за Кориолана) к театральной работе подошли крайне серьезно. Хиддлстон играл в крохотном театре «Донмар». Билеты даже на суперзвезду туда стоят максимум фунтов сорок – пятьдесят (фунт стерлингов на момент подготовки статьи – 82 руб. 87 коп. – Прим. ред.). Были билеты и по безумной цене 700 фунтов. Только вот в чем нюанс: то были билеты на черном рынке. Вдумайтесь: билеты на гастроли МХТ имени Чехова официально, через кассу, шли по цене, которая даже в стране с куда более высокими доходами населения возможна только на черном рынке!

Экономисты объяснят нам финансовые трудности проведения гастролей, высокие затраты на аренду зала (надо полагать, Александринский театр, куда приехал МХТ, берет не символические суммы за гостеприимство), гостиницы, транспорт и т. д., необходимость распределения доходов между театром и организаторами – и с этим не поспоришь. И не спорили. Но случились эти 20 тысяч – и справедливо восприняты как вызов обществу.

Трудно отделаться от мысли, что этот скандал произошел именно по поводу гастролей того самого театра, который начинался как «художественно-общедоступный». МХТ, театр интеллигенции, театр, где словосочетание «служение общественным идеалам» далеко не сразу перестало иметь смысл (да и до сих пор еще иногда пытается его восстановить). До сих пор популярные в профессиональной среде рассуждения про «театр-дом» и «русский психологический театр-храм» свидетельствуют: мы все еще живем в той же самой культурной парадигме. Эти исторические воспоминания, вероятно, излишне сентиментальны – современная коммерция требует куда большей прагматичности и трезвости. Но так ли уж прагматичны эти 20 000?

Для единичного случая, пожалуй, и так. Зрители, готовые заплатить любые деньги за «эксклюзивное» мероприятие, в городе найдутся. Для них это вопрос развлечения (из трех спектаклей два – произведения «легкого» жанра), а главное – престижа. «Духовно богатые девы» (то бишь малообеспеченные представители интеллигенции) на эти «крутые столичные шоу» не прорвутся. Проблема, однако, в том, что, лишив преданных театралов возможности увидеть мхатовские спектакли, организаторы гастролей унизили тех, кто регулярно способствует процветанию драматического театра в целом. Потому что для этих небогатых людей посещение театра является не разовым мероприятием, а культурной потребностью, и за год они успевают сходить на несколько городских премьер и пару международных фестивалей. Это совсем недешево. И вполне сопоставимо с «купеческой» ценой за один гастрольный билетик. Так что кто тут «бедный» – еще вопрос.

Важно и то, что для отсекаемых высокими ценами театралов тот же Хабенский не просто очередная модная звезда, а замечательный актер, за творчеством которого в Петербурге следили, что называется, сызмальства. Да и его коллегам по сцене для какой публики играть интереснее: той, которая просто не считает деньги, или той, которая предана театру и может, к примеру, оценить заочную дуэль замечательного Сергея Чонишвили с гениальным Чарльзом Лоутоном или Ренаты Литвиновой с великой Марлен Дитрих (они играют одни и те же роли в «Свидетеле обвинения»)? На самом деле я боюсь услышать ответ.

Факт же заключается в том, что чем популярнее артист – тем надежнее он в итоге попадает в особую резервацию, будучи вынужденным играть только для финансово обеспеченного зрителя. Сейчас эта тенденция еще не до конца оформлена (можно поехать в Москву, купить билет в МХТ – за 3 – 5 тысяч рублей и посмотреть Хабенского и Чонишвили там). Но если она укрепится, то страшно подумать, какую «музыку» закажут те, кто платит.

Красноречивая капитуляция театра перед коммерцией – это ведь не только пресловутые 20 000 рублей. Как раз этих-то баснословно дорогих билетов в кассе немного. Но рядом с ними – по 15 тысяч, по 10 тысяч, а за 3 тысячи – это «почти даром». Дешевые билеты существуют: и в Мариинку можно попасть за 200 рублей, и в Александринку сходить за 100. Но таких билетов совсем немного. Поиск билетов по сопоставимым с реальными средними доходами ценам (на галерку, в театры со скромными аппетитами или признаками социальной ответственности) – это вопрос немалых умений и навыков, которыми обладают особо одаренные единицы.

Все это способствует только увеличению количества так называемого случайного зрителя (одноразового) и вымыванию культурной прослойки как таковой. Тут бы самое время объяснить все беды жестокостью рыночной экономики. Но не получится. В Европе цены на билеты в драматические театры не выше (а часто и ниже) средних российских. «Красная цена» им – сорок евро, пятьдесят фунтов стерлингов. О том, какие бывают скидки, сколько продается совсем дешевых билетов для студентов и как государства поддерживают свои национальные театры – отдельная история. В Петербурге, к счастью, тоже предпринимаются отдельные попытки настоящей работы со зрителем, но до полноценной государственной стратегии еще очень далеко.

В целом же билетная политика в последнее время заставляет все чаще вспоминать цитату из Бертольта Брехта: «Если много у тебя – станет больше, как ведется. Если мало – то отдать даже малое придется».

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 233(5359) от 11.12.2014.